И Вождь орлиными очами
Увидел с высоты Кремля,
Как пышно залита лучами
Преображенная земля.
И с самой середины века,
Которому он имя дал,
Он видит сердце человека,
Что стало светлым, как кристалл.
Своих трудов, своих деяний
Он видит спелые плоды,
Громады величавых зданий,
Мосты, заводы и сады.
Свой дух вдохнул он в этот город,
Он отвратил от нас беду, —
Вот отчего так тверд и молод
Москвы необоримый дух.
И благодарного народа
Вождь слышит голос:
‘Мы пришли
Сказать, — где Сталин, там свобода,
Мир и величие земли!’
Маленькая комнатка под крышей,
шаткие ступеньки, темень…
Форточка, прищурясь глазом рыжим,
мечет в потолок косые тени.
Я крадусь, как вор,
крадусь, как вор,
а ступеньки начинают разговор
про то да се,
мол, в жизни не везет:
живем скучно,
живем скученно,
живем задним,
живем зябнем.
В комнатке живет мой друг,
никогда его не застанешь,
а застанешь, он горд и груб,
откажет в простом пристанище.
Я крадусь, как вор,
крадусь, как вор,
а ступеньки начинают разговор
про то да се,
мол, в жизни не везет:
ход общий,
ногами топчут,
приходят на дом,
чего им надо?
Сколько раз на цыпочки вставала,
столько раз обрывались руки,
и дрова, дремавшие вповалку,
под ногами вскакивали с руганью:
чего повадилась
который раз на день?
Христа ради
не бывает свадеб!
