Прибегала в мой быт холостой,
задувала свечу, как служанка.
Было бешено хорошо
и задуматься было ужасно!
Я проснусь и промолвлю: «Да здррра-
вствует бодрая температура!»
И на высохших после дождя
громких джинсах — налет перламутра.
Спрыгну в сад и окно притворю,
чтобы бритва тебе не жужжала.
Шнур протянется в спальню твою.
Дело близилось к сентябрю.
И задуматься было ужасно,
что свобода пуста, как труба,
что любовь — это самодержавье.
Моя шумная жизнь без тебя
не имеет уже содержанья.
Ощущение это прошло,
прошуршавши по саду ужами…
Несказаемо хорошо!
А задуматься — было ужасно.
Александру Блоку
Отринув столичный салонный тон,
Неведомо почему,
Любил он умчать в деревенский дом,
Что дед завещал ему…
Высокой поэтики виртуоз,
Он здесь постигал не вдруг:
Как утром душист на полях навоз,
Как сладок рогожный дух.
Весь в белом, как ангел, на белом коне
Спускался он в синий дол,
Где бабы картошку пекли в золе,
А парень им лапти плел.
Ходил он к заутрене в сельский храм,
Через Таракановский лес,
К аладинским, гудинским мужикам
Манил его интерес.
И тут колдовала над Блоком Русь:
Под пенье, под скрип сохи
Мужицкие думы, тоска и грусть
Вторгались в его стихи.
И ветер, которым дышал народ,
Преображал его.
И весь петербургский эстетский сброд
Шарахался от него.
