В безысходности нив
онемелый овес
дремлет, колос склонив,
средь несбыточных грез…
Тишину возмутив,
весть безумно пронес
золотой перелив,
что идет к нам Христос.
Закивал, возопив,
исступленный овес.
Тихий звон. Сельский храм
полон ропота, слез.
Не внимая мольбам
голос, полный угроз,
все твердит: «Горе вам!»
Кто-то свечи принес
и сказал беднякам:
«Вот Спаситель-Христос
приближается к нам»…
Среди вздохов и слез
потянулись к дверям.
Не хочется дедушке дедушкой зваться,
Душа не согласна, торопит назад.
Ему бы с девчоночкой поцеловаться –
Да только девчонки всё мимо глядят.
Обходит, обходит всё женское племя,
Иные с презреньем, а кто со смешком,
И мчится вперёд неуёмное время,
А он уж не в стремени – тихо пешком.
Да вроде, глядеть – не такой уж и старый:
Ни тусклого взгляда, ни лишних морщин,
Ещё вечерком – на балконе с гитарой,
Ещё в биллиардной – кумир у мужчин.
А вот ведь поди ж ты – не смотрят, злодейки!
И рад бы он ручки им поцеловать –
Так мимо проносятся, прелюбодейки…
Да выдумал тоже о ком тосковать!
Такие ли дамы глядели, бывало,
А он отвергал их, жесток и красив!
Актриса театра головкой кивала,
Да так вот любви его и не вкусив.
А нынче – куда там… Подумаешь – леди!
Да я ещё, брат, не таких завлеку!
А? Кто там? Ко мне? – на пороге соседи:
«Данила Иваныч, попьёмте чайку!»
