Вот на струны больные, скользнувши, упала слеза.
Душу грусть oбуяла.
Все в тоске отзвучало.
И темны небеса.
О Всевышний, мне грезы, мне сладость забвенья подай.
Безнадежны моленья.
Похоронное пенье
наполняет наш край.
Кто-то Грустный мне шепчет, чуть слышно вздыхая «Покой»…
Свищет ветер, рыдая…
И пою, умирая,
от тоски сам не свой…
На веревке, струной натянутой,
Простынь дырявая, на!
Болтаясь душенькой драною,
Безвольно свисает она.
Дырявая простынь. Блаженно,
Но с русским минором и тленом,
Растянута словно сопля,
Дырявая простыня.
Прохожие видят в ней знак
Привычной и скучной прогулки,
Ведь простынь для мятых зевак —
Гордость всего переулка.
Сюда подъезжают таксисты,
«Где простынь, вот тут тормозните» —
Водителей просят артисты,
А в общем любой посетитель.
Кому это простынь досталась?
Кто здесь ее свесить забыл?
Она никому не призналась,
Кто вывесить простынь решил.
Дырявая простынь — остывшая
От ласк и любовных утех,
Ее лишь луна приютившая,
Ворованным солнца теплом,
Как-будто чужим серебром,
Пытается греть душу вспех.
Пройдитесь и вы тем проулком,
Взгляните наверх, не боясь,
И может вам эта прогулка
С души смоет старую грязь.
А может, вы ровной душой
На драную простынь воззрите,
Пройдете, смотря пред собой,
Как сытый конфетами зритель,
Как пудель, насильно обритый.
А простынь самозабвенно,
Со строгим несовершенством,
Сверкает, толпе говоря:
«Душа ваша вся — это я».
