Посвящается В.С. Соловьеву
Я вновь один. Тоскую безнадежно.
Виденья прежних дней,
нас звавшие восторженно и нежно,
рассеялись, лишь стало холодней.
Стою один. Отчетливей, ясней
ловлю полет таинственных годин.
Грядущее мятежно.
Стою один.
Тоскую безнадежно.
Не возродить… Что было, то прошло —
всё время унесло.
Тому, кто пил из кубка огневого,
не избежать безмолвия ночного.
Недолго. Близится. С питьем идет
ко мне. Стучит костями.
Уста мои кровавый огнь сожжет.
Боюсь огня… вдали, над тополями
двурогий серп вон там горит огнями
средь онемело-мертвенных вершин.
Туман спустился низко.
Один, один,
а смерть так близко.
Я весь век свой желаю опередить,
Что не всякий умеет делать,
И себя пытаюсь определить,
Но так, чтобы не определить.
Я поэт своего поколенья,
Стих мой правдив и вещ.
Откровенность на уровне откровенья –
Очень хорошая вещь.
Я писатель белых ворон,
Не поверивших в истуканов.
Что услышал я в ходе времён?
Звон стаканов.
Я здорово написать могу
Про любовь и вино,
А редактора, мать их за ногу,
Не напечатают всё равно.
Я больше поэт в девять (в энной степени) раз,
Чем король Лир – король,
А представители широких масс
Не понимают, какой я герой.
Я общепризнанный непризнанный гений,
Легендарный Глазков,
Может быть, глупее своих творений,
Написанных мною стихов.
