Сергею Соловьеву
Как минул вешний пыл, так минул страстный зной.
Вотще покоя ждал: покой еще не найден.
Из дома загремел гульливою волной,
Волной размывчивой летящий к высям Гайден.
Презрительной судьбой обидно уязвлен,
Надменно затаишь. На тусклой, никлой, блеклой
Траве гуляет ветр; протяжным вздохом он
Ударит в бледных хат мрачнеющие стекла.
Какая тишина! Как просто всё вокруг!
Какие скудные, безогненные зори!
Как все, прейдешь и ты, мой друг, мой бедный друг.
К чему ж опять в душе кипит волнений море?
Пролейся, лейся, дождь! Мятись, суровый бор!
Древес прельстительных прельстительно вздыханье.
И дольше говорит и ночи скромный взор,
И ветра дальний глас, и тихое страданье.
Ты меня исцелил. Ты вернул меня в детство,
Где надежда прекрасна, как первая елка;
Где любое касанье, любое соседство
Переходит в родство высочайшего толка.
Где садовый жасмин — как молочная пена;
Где сандалии в августе требуют каши;
Где кругом — перемены,
Где колется сено,
Где сбываются сны и сбиваются наши
Голоса… Ты вернул мне
простые повадки:
Приласкать, заслонить
и продернуть в иголку
Нить, которая держит в порядке
Мирозданье… И бусы повесить на елку —
Золотые, витые, забытые бусы, —
И приладить звезду на макушке зеленой,
И составить депешу, глотая союзы,
И швырнуть через горы —
рукою влюбленной:
Ты меня исцелил…
