Знать судьба мнѣ такь судила,
Чтобъ въ страданьяхъ вѣкъ изжить,
И драгую отлучила,
Чтобъ принудить слезы лить.
Вѣкъ знать будешъ воздыхати,
И мученіе терпѣть,
Привыкай мой духъ страдати,
Коли рокъ не далъ ту зрѣть.
Смутны мысли только жалость,
Представляйте въ память мнѣ;
Дайте, дайте въ скукѣ радость,
Что бы зрѣть ее во снѣ.
Когда будешъ та забава,
То и буду сладко спать,
Но то пущая отрава,
Ежель ту мнѣ не видать.
Чтожъ грущу я и страдаю,
Есть ли я одинъ люблю,
Любитъ ли она не знаю;
Но напрасноль я терплю.
Однимъ видомъ я доволенъ;
Видомъ любитъ; пусть терплю.
И одинъ лишь сердцемь боленъ,
Хоть не любитъ, я люблю.
Сырые дни. В осенних листьях прелых
Скользит нога. И свищет ветр в тени.
Плохие песни. Лучше б он не пел их.
На край небес краснеющий взгляни.
Лохмотьями кумачными рубахи
Висит закат на лужах. Злые дни!
Дрожат деревья в чутком, вещем страхе.
Земля, как труп неубранный, лежит,
Как труп блудницы, брошенной на плахе.
Глаз выклеван. Какой ужасный вид!
Зияет здесь запекшаяся рана.
Здесь кровь струёй из синих губ бежит,
Здесь дождь не смыл дешевые румяна.
Желтеют груди в синих пятнах все.
Припухшая мягка округлость стана.
Вороны гимн поют ее красе.
Такой ты будешь поздно или рано.
Такими — рано ль, поздно — будем все.
Чу! Крик ворон ты слышишь из тумана.
