He спрашивай, зачем унылой думой
Среди забав я часто омрачен,
Зачем на все подъемлю взор угрюмый,
Зачем не мил мне сладкой жизни сон;
Не спрашивай, зачем душой остылой
Я разлюбил веселую любовь
И никого не называю милой —
Кто раз любил, уж не полюбит вновь;
Кто счастье знал, уж не узнает счастья.
На краткий миг блаженство нам дано:
От юности, от нег и сладострастья
Останется уныние одно…
1817 г.
Облака идут-плывут на воле.
Звон мечей затих и стук подков.
Отдыхает Куликово поле
В синеве торжественных веков.
Лишь ковыль над ратью побеждённой
Движется, как вешняя вода.
И в другие времена рождённый,
Прибыл я поговорить сюда.
Присягаю и холму, и броду,
И дубраве, где от зорь темно…
Неужели русскому народу
Умереть в просторах суждено?
Я не зря стою, припоминаю,
О, ему действительно везло:
И чужие и свои мамаи
Кровь его расшвыривали зло.
И чужие и свои топтали
Ярость искромётную, дабы
Счастье не овеивало дали,
Месть не поднималась на дыбы.
Будто в наши долы и в лагуны,
В сёла горькие и в города
По тропе иуд втекают гунны,
Безнаказанно и навсегда.
И предел страданию людскому
Я пока не вижу впереди,
Коль тоска по Дмитрию Донскому
Тихо заворочалась в груди.
Под луною ничего не ново,
Слёзы вдов укажут путь волнам.
Помоги ты, Поле Куликово,
Выжить нам и выздороветь нам!
