Я хоть музой и любим,
только, как ни ковырялся,
шестикрылый серафим
мне ни разу не являлся.
Вместо этого, уныл,
словно он с луны свалился,
серафимный шестикрыл
на распутье мне явился.
– Ну-с! – свою он начал речь. –
Чем желаете заняться?
– Вот хочу жаголом глечь –
так я начал изъясняться. –
Сочиняю для людей,
пред людьми предстал не голым.
Так сказать, людца сердей
собираюсь глечь жаголом…
Шестикрыл главой поник
и, махнув крылом как сокол,
вырвал язный мой грешык,
чтобы Пушкина не трогал.
Гости поналезли,
И у всех болезни.
У кого какой артрит,
Тот о том и говорит.
Разгорелись важные,
Длительные прения.
(А я улизнул
в замочную
скважину,
Прямо
в четвертое
измерение!)
Как в «Принцессе Турандот»
В театре у Вахтангова –
Пускаюсь с простыней в полет
И превращаюсь в ангела!
Пусть восседают за столом
И лопают варенье,
А я уже машу крылом
В четвертом измереньи!
А дома притворился мной
Другой, трехмерный, подставной.
Чтоб не случилось ничего,
Он соблюдает статус-кво.
Даже сел у столика,
Откусил печенье,
Говорит о коликах
И о их леченьи.
Надо всем и каждому
Иметь такую скважину,
Чтобы, развертывая оперенье,
Прыгать в четвертое измеренье!
Чтобы из мертвого одуренья
Прыгать в четвертое измеренье!
Чтобы из чертова столпотворенья
Прыгать в четвертое измеренье!
