Я ждал под окнами в тени,
Готовый гибнуть и смеяться.
Они ушли туда — одни —
Любить, мечтать и целоваться.
Рука сжимала тонкий нож.
В лохмотьях, нищий, был я жалок.
Мечтал про счастье и про ложь,
Про белых, девственных русалок.
И, дрогнув, пробегала тень,
Спешил рассеянный прохожий.
Там смутно нарождался день,
С прошедшим схожий и несхожий.
И вот они — вдвоем — одни…
Он шепчет, жмет, целует руки…
И замер я в моей тени,
Раздавлен тайной серой скуки.
…И вот он вырвался из чащи
По следу зверя. Но поток,
В глубокой трещине урчащий,
Ему дорогу пересек.
На берегу другом — добыча,-
Для всей семьи его — еда:
Нетронутые гнезда птичьи,
Косуль непуганых стада…
Себе представив на мгновенье
Закрытый для него простор,
Затылок он в недоуменье
Косматой лапою потер.
И брови на глаза нависли,
И молча сел на камень он,
Весь напряженьем первой мысли,
Как судорогою, сведен.
И вдруг — голодный, низколобый —
Он встал, упорен и высок.
Уже с осмысленною злобой
В ревущий заглянул поток.
И, подойдя к сосне, что криво
Росла у самого обрыва,
И корни оглядев — гнилье!-
Он стал раскачивать ее.
И долго та работа длилась,
И камни падали в обрыв,
И с хрустом дерево свалилось,
Два берега соединив.
И он тропою небывалой
На берег перешел другой,
И пот со лба отер усталой —
Уже не лапой, а рукой.
