И опять твой сладкий сумрак, влюбленность.
И опять: «Навеки. Опусти глаза твои».
И дней туманность, и ночная бессонность,
И вдали, в волнах, вдали — пролетевшие ладьи.
И чему-то над равнинами снежными
Улыбнувшаяся задумчиво заря.
И ты, осенившая крылами белоснежными
На вечный покой отходящего царя.
Ангел, гневно брови изламывающий,
Два луча — два меча скрестил в вышине.
Но в гневах стали звенящей и падающей
Твоя улыбка струится во мне.
4 января 1907
В болоте маленьком и грязном
Разговорились вдруг лягушки.
Все об одном болтали дружно,
Мол, жить в болоте стало душно,
Ведь что-то им придумать нужно
Иль кто бы подсказал, несчастным…
Молчала лишь одна лягушка.
Её болтливая подружка
Тем удивила земноводных:
«В горах есть пруд, там чистый воздух!»
Собрались в путь лягушки разом.
Им жаба, не моргнувши глазом:
«Затея — чушь и ерунда!
Не доберётесь до пруда!»
Казалось, не было печали,
Но по дороге им кричали:
«На горы эти не взобраться!»
Пришлось так многим возвращаться.
Остались наши две подружки.
«Коль не взобраться, знать, не врут!»
Та, что болтливая лягушка,
Про горы позабыв и пруд,
Вернулась в душное болото…
Конец не за горами, вот он:
Её подружка — в том пруду.
Ест свежую на вкус еду,
Где воздух чист на все века…
Над головою облака…
Жаль, что по-прежнему… глуха!
