В полночь глухую рожденная
Спутником бледным земли,
В ткани земли облеченная,
Ты серебрилась вдали.
Шел я на север безлиственный,
Шел я в морозной пыли,
Слышал твой голос таинственный,
Ты серебрилась вдали.
В полночь глухую рожденная,
Ты серебрилась вдали.
Стала душа угнетенная
Тканью морозной земли.
Эллины, боги бессонные,
Встаньте в морозной пыли
Солнцем своим опьяненные,
Солнце разлейте вдали!
Эллины, эллины сонные,
Солнце разлейте вдали!
Стала душа пораженная
Комом холодной земли!
I met Louisa in the shade;
And, having seen that lovely Maid,
Why should I fear to say
That she is ruddy, fleet, and strong;
And down the rocks can leap along,
Like rivulets in May?
And she hath smiles to earth unknown;
Smiles, that with motion of their own
Do spread, and sink, and rise;
That come and go with endless play,
And ever, as they pass away,
Are hidden in her eyes.
She loves her fire, her Cottage-home;
Yet o’er the moorland will she roam
In weather rough and bleak;
And when against the wind she strains,
Oh! might I kiss the mountain rains
That sparkle on her cheek.
Take all that’s mine ‘beneath the moon’,
If I with her but half a noon
May sit beneath the walls
Of some old cave, or mossy nook,
When up she winds along the brook,
To hunt the waterfalls.
