Разгораются тайные знаки
На глухой, непробудной стене
Золотые и красные маки
Надо мной тяготеют во сне.
Укрываюсь в ночные пещеры
И не помню суровых чудес.
На заре — голубые химеры
Смотрят в зеркале ярких небес.
Убегаю в прошедшие миги,
Закрываю от страха глаза,
На листах холодеющей книги —
Золотая девичья коса.
Надо мной небосвод уже низок,
Черный сон тяготеет в груди.
Мой конец предначертанный близок,
И война, и пожар — впереди.
С крутых муравчатых холмов
В долину ручеек стремится,
Играет, плещет меж кустов,
Светлее зеркала струится;
Но вскоре бурною зимой
Морозов звонких ужаснется,
И, уж окованный волной,
Блестящий ток не шевельнется.
И роза юная в полях
Царевной гордою светлеет,
Вот вплетена она в венках,
Вот на груди огнем алеет;
Но, видно, грусть знакома ей:
В разлуке с веткою родимой
Она час от часу томней,—
И вот увял цветок любимый.
На тихий дол, на темный лес
Луна свой блеск бросает нежно,
Краса полуночных небес
Плывет по звездам безмятежно,
И на нее любовь глядит.
Она ясней воспоминанья!—
Но туча вслед за ней летит,
И меркнет милое сиянье.
Так гонит всё враждебный рок —
Волна замрет и не струится;
И вянет радостный цветок,
И ясный луч внезапно тмится;
Но, грустно голову склоня,
Сидишь ты — слезы в томном взоре.
О ты, о ком мечтаю я,
Скажи: ужель ты знаешь горе?
