Они расстались без печали,
Забыты были счастья дни;
Но неутешно тосковали
И снова встретились они.
Над ними плакал призрак юный
Уже увядшей красоты;
И эти жалобные струны
Будили старые мечты.
Но были новые свиданья
Так безмятежно холодны;
Их не согрел огонь желанья,
Ни говор плачущей струны.
Меж ними тайны не лежали,
Всё было пусто и мертво;
Они в скитаньи угасали
И хоронили божество.
Была пора — сияли храмы,
Под небо шли ряды колонн,
Благоухали фимиамы,
Венчался славой Парфенон, —
И всё, что в мире мысль проникла,
Что ум питало, сердце жгло,
В златом отечестве Перикла
На почве греческой цвело;
И быт богов, и быт народа
Встречались там один в другом,
И человечилась природа,
Обожествленная кругом.
Прошли века — умолк оракул,
Богов низринул человек —
И над могилой их оплакал
Свою свободу новый грек.
Ничто судеб не сдержит хода,
Но не погибла жизнь народа,
Который столько рьяных сил
В стремленьях духа проявил;
Под охранительною сенью
Сплетенных славою венков
Та жизнь широкою ступенью
Осталась в лестнице веков,
Осталась в мраморе, в обломках,
В скрижалях, в буквах вековых
И отразилась на потомках
В изящных образах своих…
И там, где льются наши слезы
О падших греческих богах,
Цветут аттические розы
Порой на северных снегах, —
И жизнью той, поэт-художник,
В тебе усилен сердца бой,
И вещей Пифии треножник
Огнем обхвачен под тобой.
