Облака небывалой услады —
Без конца их лазурная лень.
Уходи в снеговые громады
Розоватый приветствовать день.
Тишины снегового намека,
Успокоенных дум не буди…
Нежно-синие горы глубоко
Притаились в небесной груди.
Там до спора — сквозящая ласка,
До войны — только нежность твоя,
Без конца — безначальная сказка,
Рождество голубого ручья…
Невозможную сладость приемли,
О, изменник! Люблю и зову
Голубые приветствовать земли,
Жемчуговые сны наяву.
СБ
Я останусь нынче в Санкт-Петербурге,
Покатаюсь ночью на Сивке-Бурке,
Только ты о прошлом не суесловь.
В переулках Кушнером бредят урки,
Пресловутый топор под брюхом каурки,
В проходных дворах леденеет кровь.
Для тебя, Иосиф и прочих рыжих —
На Фонтанке культовый чижик-пыжик,
Не зови с собой его, не зови.
От прощаний привкус болиголова,
Только ты о прошлом теперь ни слова,
Что с того, что миф у меня в крови.
Не хочу быть сказочником дешевым —
Встань травой, примятой Петром Ершовым.
Город словно налит по грудь свинцом.
Ностальгия шепчется с конвоиром.
Вдоль реки, разбавленной рыбьим жиром,
Фонари стекают сырым яйцом.
В потемневших водах Невы с обидой
Ленинград рифмуется с Атлантидой.
Не заглядывай за погасший край.
Эту ночь делить нам с тобою не с кем,
Мы вернемся в рай опустевшим Невским,
Мы вернемся в рай, мы вернемся в рай.
