Над синевой просторной дали
Сквозили строгие черты.
Лик безмятежный обрамляли
Речные белые цветы.
Навек безмолвна и спокойна,
Она без мысли шла вперед,
И раболепно, и нестройно
Пред ней волнами шел народ.
Я, увлечен толпой народной
На обожанье красоты,
Смотрел, отвека несвободный,
В ее спокойные черты.
Просит тишины у богов в молитве
Тот, кого в пути захватила буря,
Тучей скрыв над ним и луну и звезды.
В море Эгейском.
Просит тишины среди войн фракиец,
Просят тишины молодцы-мидийцы,
Но покоя, Гросф, не купить за пурпур,
Геммы иль злато.
Ведь не устранят у вельможи ликтор
И богатства все тех души волнений
И забот ума, что и под роскошной
Кровлей витают.
Хорошо подчас и тому живется,
У кого блестит на столе солонка
Отчая одна, но ни страх, ни страсти
Сна не тревожат.
Что ж стремимся мы в быстротечной жизни
К многому? Зачем мы меняем страны?
Разве может кто от себя сокрыться,
Родину бросив?
Лезет на корабль боевой забота,
За конями турм боевых стремится,
Легче чем олень и быстрей чем ветер,
Тучи несущий.
Будь доволен тем, что имеешь, в прочем
Беззаботен будь и улыбкой мудрой
Умеряй беду. Ведь не может счастье
Быть совершенным.
Быстро смерть, сгубив, унесла Ахилла,
Облик измельчал в долгий век Тифона,
Мне ж, быть может, то, в чем тебе откажет,
Время дарует.
У тебя скота много стад роскошных:
Кони только ждут, чтоб везти четверкой
Колесницу; ты носишь ткань, что пурпур
Дважды окрасил.
У меня — полей небольшой достаток,
Но зато даны мне нелживой Паркой
Эллинских Камен нежный дар и к злобной
Черни презренье.
