В соседнем доме окна жолты.
По вечерам — по вечерам
Скрипят задумчивые болты,
Подходят люди к воротам.
И глухо заперты ворота,
А на стене — а на стене
Недвижный кто-то, черный кто-то
Людей считает в тишине.
Я слышу всё с моей вершины:
Он медным голосом зовет
Согнуть измученные спины
Внизу собравшийся народ.
Они войдут и разбредутся,
Навалят на спины кули.
И в желтых окнах засмеются,
Что этих нищих провели.
Принц Гомбургский, в ботфортах и со шпагой,
Как символ нестареющей мечты, —
Застыл на фото в величавом шаге
Жерар Филип — сегодняшний почти.
Я этот снимок помню очень верно:
Изящный и могучий силуэт,
Актер на удивленье современный,
Хотя его уже полвека нет.
И замок вдалеке, на заднем плане:
Его не перепутаешь ни с чем:
Обитель театральных фестивалей
И ранних пап обитель вместе с тем.
То Авиньон — я знаю имя с детства,
Из памяти такого не стереть,
И оказавшись в Ницце по соседству,
Спешу, чтобы воочию узреть.
Увижу башни, гулкий двор с помостом,
И статуи сиянье в вышине,
Моста из песни половинный остов
Неспешно Авиньон покажет мне.
Я обойду центральные кварталы,
Запомню новый опыт прожитой,
Чтобы отныне Авиньон назвала
Еще одною сбывшейся мечтой.
