Мне нравится ваша планета
И воздух ее голубой.
И многое, в частности это,
Как вы говорите, ‘любовь’.
Вы все объяснили искусно,
И я разобрался вполне.
Мне очень понравилось ‘грустно’
И ‘весело’ нравится мне.
Я понял ‘скучать’ и упорно
Я стану стремиться сюда.
А ваше ‘целую’ и ‘помню’
Нам надо ввести у себя.
Ваш ‘труд’ — это правильный метод.
И мудрая выдумка — ‘смех’.
Одно мне не нравится, это —
Что вы называете ‘смерть’.
Ты не гонись за рифмой своенравной
И за поэзией — нелепости оне:
Я их сравню с княгиней Ярославной,
С зарею плачущей на каменной стене.
Ведь умер князь, и стен не существует,
Да и княгини нет уже давным-давно;
А все как будто, бедная, тоскует,
И от нее не все, не все схоронено.
Но это вздор, обманное созданье!
Слова — не плоть… Из рифм одежд не ткать!
Слова бессильны дать существованье,
Как нет в них также сил на то, чтоб убивать…
Нельзя, нельзя… Однако преисправно
Заря затеплилась; смотрю, стоит стена;
На ней, я вижу, ходит Ярославна,
И плачет, бедная, без устали она.
Сгони ее! Довольно ей пророчить!
Уйми все песни, все! Вели им замолчать!
К чему они? Чтобы людей морочить
И нас, то здесь — то там, тревожить и смущать!
Смерть песне, смерть! Пускай не существует!
Вздор рифмы, вздор стихи! Нелепости оне!..
А Ярославна все-таки тоскует
В урочный час на каменной стене…
