Встает мой день, как труженик убогой,
И светит мне без силы и огня,
И я бреду с заботой и тревогой.
Мы думой врозь, — тебе не до меня.
Но вот луна прокралася из саду,
И гасит ночь в руке дрожащей дня
Своим дыханьем яркую лампаду.
Таинственным окружена огнем,
Сама идешь ты мне принесть отраду.
Забыто всё, что угнетало днем,
И, полные слезами умиленья,
Мы об руку, блаженные, идем,
И тени нет тяжелого сомненья.
Был день как день – один из ста.
Сел в самолёт, журнал листал.
Мне правила полёта все известны.
Я пристегнул щелчком ремень,
Сидящий рядом джентльмен
Нажал на кнопку ВЫЗОВ СТЮАРДЕССЫ.
Она пришла, так хороша,
Что с места сдвинулась душа,
Упало сердце вдруг от перегрузки.
Её глаза – скопленье тайн.
А джентльмен промолвил: – ФАЙН, —
А это значит – вы красавица – по-русски.
Был удивительный полёт,
Судьбы внезапный поворот.
Лицом счастливый случай повернулся.
Ведь я всего на три часа
Хотел попасть на небеса,
Но улетел в её глаза и не вернулся.
Тут джентльмен словарь достал
И три часа его листал,
А стюардесса говорит ему свободно,
С улыбкой, будто невзначай:
– Что, сэр, вам, кофе или чай? —
На всех известных языках поочередно.
Над облаками синева,
А я молчу, забыв слова.
Тут объявили окончанье рейса.
Ей джентльмен сказал: – Сэнк ю.
А я вдруг вспомнил: – Ай лав ю.
И засмеялась, удаляясь, стюардесса.
