В полуночной тиши бессонницы моей
Встают пред напряженным взором
Былые божества, кумиры прежних дней,
С их вызывающим укором.
И снова я люблю, и снова я любим,
Несусь вослед мечтам любимым,
А сердце грешное томит меня своим
Неправосудьем нестерпимым.
Богини предо мной, давнишние друзья,
То соблазнительны, то строги,
Но тщетно алтарей ищу пред ними я:
Они — развенчанные боги.
Пред ними сердце вновь в тревоге и в огне,
Но пламень тот с былым несхожий;
Как будто, смертному потворствуя, оне
Сошли с божественных подножий.
И лишь надменные, назло живой мечте,
Не зная милости и битвы,
Стоят владычицы на прежней высоте
Под шепот презренной молитвы.
Их снова ищет взор из-под усталых вежд,
Мольба к ним тщетная стремится,
И прежний фимиам несбыточных надежд
У ног их всё еще дымится.
Сія котора здѣсь погребена,
Другъ вѣрный, нѣжна мать и вѣрная жена:
И сверьхъ того была она
Любительница музъ: они ее любили,
И собесѣдницы ея всегдашни были.
Ея супругъ
Любилъ ее, и быоъ любовникъ ей и другъ:
Лишась ее, не могъ онъ горькихъ слезъ отерти,
И будеть помнить онъ ее до самой смерти,
Еще онъ часто вопіетъ:
На вѣкъ тебя я трачу:
Воспомню лишъ тебя, воспомню и заплачу:
Прости любезная, прости, тебя ужъ нѣтъ.
На мѣстѣ семь лежитъ твой образъ добродѣтель:
Всѣ знавши посреди. Младыхъ увядшу дней,
И истинна сама тому свидѣтель.
Прохожій! Зри сей гробь, и воздохни о ней.
