Прошла зима, затихла вьюга,—
Давно тебе, любовник юга,
Готовим тучного тельца;
В снегу, в колючих искрах пыли
В тебе мы друга не забыли
И заждались обнять певца.
Ты наш. Напрасно утром рано
Ты будишь стражей Ватикана,
Вот за решетку ты шагнул,
Вот улыбнулися антики,
И долго слышат мозаики
Твоих шагов бегущий гул.
Ты наш. Чужда и молчалива
Перед тобой стоит олива
Иль зонтик пинны молодой;
Но вечно радужные грёзы
Тебя несут под тень берёзы,
К ручьям земли твоей родной.
Там все тебя встречает другом:
Черней бразда бежит за плугом,
Там бархат степи зеленей,
И, верно, чуя, что просторней,—
Смелей, и слаще, и задорней
Весенний свищет соловей.
Зачем печальный и угрюмый
Мой друг молчание хранит?
Какой смущен мятежной думой,
Куда мечтами он летит?
Летит ли он в тот край далекий,
Где светел синий небосклон,
Где воды льет Дунай глубокий,
Трубою бранной оглашен?
Туда, где русские палатки
Покрыли скат крутых холмов
И жажда битв и близкой схватки
Тревожит смелу грудь бойцов?
И ты томим желаньем брани,
И ты алкаешь бурных сеч,
К мечу падут невольно длани,
В ножнах трепещет верный меч.
Но нет! Судьбы тебя сковали,
Мечу назначен долгий сон,
И тяжким облаком печали
Недаром взор твой омрачен.
Ты проникаешь рок суровый,
Столицы дремлющий покой
И рвешь железные оковы
Увы! бессильною рукой.
