Перлы восточные — зубы у ней,
Шелк шемаханский — коса;
Мягко и ярко, что утро весной,
Светят большие глаза.
Перси при каждом вдыханьи у ней
Так выдаются вперед,
Будто две полные чаши на грудь
Ей опрокинул Эрот.
Если же с чувством скажет: «Люблю» —
Чувство и слово лови:
К этому слову — ты слов не найдешь,
Чувства — для этой любви!
В каждой стрелковой роте,
Где-то в тылу, в каптерке
Писаря вы найдете
В глаженой гимнастерке.
Годность любой шинели
Определит он сразу,
Знает за две недели
Текст полковых приказов.
Мелочь любая в роте:
Фляжка, ремень от скатки —
Все это на учете,
Все у него в порядке.
Хлопцам дает советы,
Парень такой негордый…
Если бы писарь этот
Мог воскрешать из мертвых,
Силой любви огромной,
Силой мужской заботы
Так же без крика, скромно,
Он воскресил бы роту.
Он не шагал в походе,
Ехал в обозе где-то,
Спал по ночам в подводе,
Вздрагивал, ждал рассвета.
Все же он был солдатом,-
Он со степей изрытых
Письма в родные хаты
Слал матерям убитых.
Пальцы его в чернилах
Были всегда и всюду,
Только была в нем сила,
Хлопцам казалась чудом…
Вспомнить походы, право,
Стоит сегодня дома.
Слава! Большая слава
Писарю боевому!
Тихо стоят знамена
В штабе соединенья.
Строятся батальоны,
Движутся на ученья.
Сколько опять заботы
Писарю нашей роты:
Вновь получать махорку
Со старшиною вместе
И прибирать каптерку
Медленно, честь по чести,
Путь вспоминать неблизкий,
Дьявольскую погодку
И в боевые списки
Вписывать первогодков.
