Ты спишь один, забыт на месте диком,
Старинный монастырь!
Твой свод упал; кругом летают с криком
Сова и нетопырь.
И стекол нет, и свищет вихорь ночи
Во впадину окна,
Да плющ растет, да устремляет очи
Полночная луна.
И кто-то там мелькает в свете лунном,
Блестит его убор —
И слышатся на помосте чугунном
Шаги и звуки шпор.
И грустную симфонию печали
Звучит во тьме орган…
То тихо всё, как будто вечно спали
И стены и орган.
Впереди сугробы сонные,
Позади кайма тайги.
Мчатся нарты невесомые
С ветром наперегонки.
Снег да снег…
Здесь «Анна Снегина»
В чумах читана была,
И Сергеем, в честь Есенина,
Ненка сына нарекла.
Это в жизнь вошла поэзия,
Как поток с Хибинских гор.
Написать о том в «Известия»
Не промедлил их собкор.
Случай разовый, наверное,
Да не это,
Суть важна.
Достоверный — это первое,
А второе — новизна.
Заполярье быт наладило,
Вкоренило в обиход
Телевидение, радио,
Школу, почту, самолет.
И несут свою почетную
Службу в тундре ночь и день
Самолет в погоду летную,
А во всякую — олень.
Мнут олени снега месиво
И, навскидку взяв хорей,
— Гей, — покрикивает весело
Гонщик с именем Сергей.
Он прищуро улыбается
Всей гармоникой лица
И за песню принимается,
У которой нет конца.
В ней хвастливой нет фантастики.
Все по правде —
Нарты, ночь…
На каникулы, на праздники
Мчит Сергей студентку дочь.
