Нет, не жди ты песни страстной,
Эти звуки — бред неясный,
Томный звон струны;
Но, полны тоскливой муки,
Навевают эти звуки
Ласковые сны.
Звонким роем налетели,
Налетели и запели
В светлой вышине.
Как ребенок им внимаю,
Что сказалось в них — не знаю,
И не нужно мне.
Поздним летом в окна спальной
Тихо шепчет лист печальный,
Шепчет не слова;
Но под легкий шум берёзы
К изголовью, в царство грёзы
Никнет голова.
И вновь листва зазеленела,
благоуханьем полон сад,
весна деревья разодела
в тончайший шёлковый наряд.
Стройны, роскошны, величавы,
цветеньем пышут дерева –
кипенно-пенистые лавы
застыли, точно кружева.
Изящно выгнутые ветви
ладони тянут в высоту.
Ах, только бы дожди и ветры
не погубили красоту!
Чуть тронут лёгким дуновеньем,
струится нежный аромат
волшебно-женственной сирени –
о, сколько скрыто в нём услад!
Под полутёмной сенью сада,
невидимый среди ветвей,
ночные трели и рулады
выводит нежно соловей.
Укрыты одеялом белым,
вздыхают томно дерева,
им шепчет ветер неумело
любви горячие слова…
Слова, что эхом долетают
их темноты густых аллей…
Здесь никогда не закрывают
перед влюблёнными дверей.
Но вот уже рассвет зарёю
неспешно тронул горизонт,
и сад с улыбкой молодою
смахнул с себя весенний сон.
И вновь наполнен ясным светом,
переливается в лучах –
воспет ещё одним поэтом,
ещё в одних стихах!
