Между счастием вечным твоим и моим
Бесконечное, друг мой, пространство.
Не клянись мне — я верю: я, точно, любим —
И похвально твое постоянство;
Я и сам и люблю и ласкаю тебя.
Эти локоны чудно-упруги!
Сколько веры в глазах!.. Я скажу не шутя:
Мне не выбрать милее подруги.
Но к чему тут обман? Говорим что хотим, —
И к чему осторожное чванство?
Между счастием вечным твоим и моим
Бесконечное, друг мой, пространство.
Мой старый друг, Марсенак,
зашёл навестить меня вечером,
голова его поседела,
но полна по-прежнему птиц.
Обитают жёлтые голуби
в его благородном черепе,
кружатся там и порхают,
и спят, как в своей голубятне;
а ещё ярко-красный ибис,
изогнутый, словно рессора,
вышагивает по лбу.
Ах, что за чудесный дар!
Носить в себе куропаток,
скрывать красавцев фазанов,
золотые перья которых
затмевают огни фейерверков,
иметь в голове перепёлок,
ласточек, синих птиц,
соловьёв, дроздов, канареек,
под серебряным светом седин.
Мой старый друг, Марсенак,
несёт изумительный птичник
по улицам. И прохожим
чудится — они слышат
посвисты дикой воли
или рассветные трели.
Марсенак об этом не знает
и шагает неторопливо,
не замечая взглядов
испуганных бледных глаз.
Мой старый друг, Марсенак,
крепко уснул в Сен-Дени,
и в доме его — тишина,
тишина — потому что затихла
голова его, полная птиц.
